Чтение на 15 минут
Обо мне
Привет! Меня зовут Яков Хомич, мне 26 лет.
На этой странице — небольшая история про её обретение и про моё восприятие искусства сейчас.
Я не боюсь работать в разных стилях и техниках: мои работы постоянно меняются вместе со мной, с моим восприятием мира. Обычно, закончив очередную серию картин или керамики, я больше не возвращаюсь к ней — в этом заключается моя творческая свобода, к которой, конечно, прийти удалось не сразу.
Чтение на 15 минут
Обо мне
Привет! Меня зовут Яков Хомич, мне 26 лет.
На этой странице — небольшая история про её обретение и про моё восприятие искусства сейчас.
Я не боюсь работать в разных стилях и техниках: мои работы постоянно меняются вместе со мной, с моим восприятием мира. Обычно, закончив очередную серию картин или керамики, я больше не возвращаюсь к ней — в этом заключается моя творческая свобода, к которой, конечно, прийти удалось не сразу.
Содержание
Как я искал и нашёл себя
Я родился и вырос в Москве. Детство было настоящим творческим инкубатором. Никаких запретов — родители воспитали в нас с братом навык самостоятельно выбирать, что для нас лучше. Так между школой с художественным уклоном и футбольной секцией я однажды выбрал школу. Начался долгий путь — сначала от себя, а потом к себе.
В школе учили писать по правилам: правильные форма, свет и тени, выверенная композиция (дурацкая абсолютно). Я усвоил шаблонные установки, которые любой студент может воспроизвести, разбуди его посреди ночи.
Поступив во ВГИК на художника-постановщика, продолжал писать в точности то, что вижу. До тех пор, пока в 2019 году у нас с институтом не случился выездной пленэр.
В 5 утра мне не спалось, я вышел из комнаты и пошел к морю. Рассвет, тишина, сижу на пирсе с этюдником. Рисую какую-то чушь: цистерны, заброшенный завод — самому не нравится. И вдруг на горизонте появляется мужчина: тонкие-тонкие усики, рубашка гавайская, джинсы, жёлтые очки. Прямо как Рауль Дюк из «Страха и ненависти в Лас-Вегасе».
Подходит ко мне, стоит над душой, наблюдает. И наконец говорит, уверенно так, безобидно: «Да… А я думал, вы художник». Я остаюсь один на один с этой дурацкой картонкой с цистернами. И думаю: «И правда, какого хрена я тут рисую вообще? Почему я ТАК рисую?». Это был переломный момент.
Я вернулся домой и пошёл вразнос. Стал рисовать, как действительно хочу. Смешивать маркер и акрил, играть с формой и деформировать её: делать у людей огромные руки и маленькие головы, рисовать без перспективы и теней.
Я просто отрёкся от всего, чему учили в школе. Кажется, это произошло с опозданием. Но произошло — и это уже хорошо. Теперь через живопись, рисунок и керамику я исследую мир и себя.
Зачем я занимаюсь искусством
Говорят, современный художник должен отвечать на этот вопрос, чтобы его работы ценили =) Что ж, ответ простой: мне это просто очень-очень нравится. Не писать я не могу. Но и зритель мне тоже важен. Важно делать то, что будет востребовано сегодня, а не то, что оценят только после моей смерти. Если бы нужно было в одной-двух фразах описать своё видение, я бы сказал так:
Постарайся сделать что‑нибудь красивое, показать мир так, как ты его по‑настоящему видишь. И сделай это так, чтобы это понравилось тебе самому и хотя бы ещё одному человеку. Чтобы это было не стыдно повесить у него в доме.
“
О моих стилях и том, что их объединяет
Бывает, что художники находят свой стиль и остаются в нём. Я так не умею. Как только понимаю, что могу работать в какой-то манере с закрытыми глазами — серия становится законченной историей, я из неё вырос. Значит, пора двигаться дальше. Я не боюсь меняться и протаптывать новые тропинки.
Чтобы открыть что-то новое, я много читаю и смотрю. Это и толкает вперёд: постоянно пробовать, воспринимать чужие идеи, пропускать через себя. Увиденное бессознательно отражается на холсте — будь то прочитанная книга или мемы из соцсетей. Раньше меня вдохновляли Метерлинк и Магритт — и в моих работах были символизм и сюрреализм. Потом я заинтересовался примитивизмом — и в работах получались немного наивные, арт-брютовские звери и люди.
Я умею работать в разных стилях, мне нравится смешивать их и получать что-то новое на стыке. Честно говоря, писать о своём стиле самому довольно неловко: как ни крути, получается слишком много пафоса =) Поэтому лучше почитайте, что говорит о моих работах искусствовед Ольга Чуворкина (спасибо ей, что обратила внимание):
Когда смотришь на всё, что создал Яков, возникает одно слово — многостилье. Здесь и отголоски поп-арта, и лёгкое заигрывание с народной традицией и примитивами, и нотки абстракции, и концептуализм. В общем, почти вся история искусства XX столетия.
“
Думаю, это почерк времени. Во-первых, жизнь сегодня такая многогранная, что сложно смотреть на неё через призму одного стиля, как это было раньше. Во-вторых, «всё уже создано до нас».
Как бы ты ни хотел казаться оригинальным, вся оригинальность состоит в смешении того, что ты увидел и узнал. Главное — не копировать, а на основе этого смешения стилей «вводить новые знаки», то есть стили. Матисс говорил, что именно по количеству этих знаков стоит оценивать художника.
Ольга Чуворкина
Историк искусства,
Член Ассоциации Искусствоведов
Историк искусства,
Член Ассоциации Искусствоведов
Яков в этом смысле — хороший пример. Он отлично знает искусство и много читает и смотрит. И, вдохновляясь всей историей искусств, но не копирует её, не цитирует, а именно переосмысляет. И показывает: нет, до нас создано далеко не всё.
Под каждую идею у него — новый оригинальный язык и новая стилистика, родившиеся из смешения стилей. Например, в работе «Белое дерево» переработано наследие сразу нескольких художников: Анри Руссо и Пауля Клее, Ван Гога и Гогена, Гончаровой и Ларионова.
От Пауля Клее и Анри Руссо здесь любовь к ребёнку и детству, элементы наивного искусства. Например, отсутствие теней и перспективы. Художник-реалист никогда бы не стал писать стволы деревьев белым цветом, он работал бы со светотеневыми переходами.
В то же время, детские рисунки обычно плоские, а Яков добавил в работу объём: он смешивает масло и акрил и пишет бутылочно-зелёные кроны густым пастозным мазком, как писал Ван Гога. Так мы понимаем: художник только играет в детство, на самом деле он серьёзен и осознанно смешивает стили.
От Гогена и Гончаровой у него — яркость цвета. В нижней части картины мы видим красивые подтёки и переходы от жёлтого к зелёному и от розового к зелёному. Розовый и зелёный — привычное сочетание сегодня. Но активно использовать его начали только в начале XX века.
Эту работу всегда будет нескучно смотреть — и это признак хорошей картины. Можно очень долго не обращать внимание на сами деревья и просто наслаждаться цветами, фактурами и их сочетаниями.
Скрыть ↑
Что меня волнует прямо сейчас
Последнее моё серьёзное увлечение — писать баллончиком размытые образы и соединять их с надписями, которые рассказывают вообще о чём-то другом. Я создаю воспоминания или стоп-кадры из фильма: образ и чья-то мысль, пролетевшая со стороны через пейзаж, портрет или натюрморт. На стыке образа и надписи у каждого зрителя рождаются свои, личные смыслы.
Я начинаю с простых личных историй и образов, которые в процессе обрастают смыслами. Сосед, который гуляет с хорьком по двору; брошенный котёнок, которого я подобрал, — эти простые поводы написать картину по ходу работы расширились до изучения работы памяти и отражения наших жизней в соцсетях.
Одна из последних серий Якова — это смешение актуальных сегодня абстракции и концептуального искусства в совершенно новой пропорции.
“
Работы из этой серии обладают двойным фокусом. Сначала вы смотрите на картины и видите цветовое пятно. Можно наслаждаться нежной колористической гаммой и остановиться на этом.
Потом, возможно, пятно складывается в какой-то образ: человека или зверя. А затем происходит смещение фокуса. Всматриваясь в работу, мы спотыкаемся о текст. Именно спотыкаемся: потому что он не соответствует картинке. Скорее он ей противоречит. Противоречит вообще всему: и самому образу, и манере письма, и колориту.
В этот момент происходит настоящее чудо: на границе образа визуального и вербального рождаются новые смыслы. Чем больше смотришь на эти работы, тем больше понимаешь: они про наш мир. Неоднозначный и часто противоречивый. Они про нас, наши характеры, мысли, решения. Про человека и человечество вообще.
Ольга Чуворкина
Историк искусства,
Член Ассоциации Искусствоведов
Историк искусства,
Член Ассоциации Искусствоведов
